Вот уже 30 лет производит топливную продукцию Смолинский торфобрикетный завод, в Черниговском районе. Именно тогда, в восьмидесятых годах, исчерпывались торфяные ресурсы на Мнёвском массиве и наступила потребность переходить на другую площадь и строить завод. Сначала планировали возвести его возле села Авдеевки Сосницкого района. Но тамошний председатель колхоза будто ни себе, ни людям — не позволил специалистам обрабатывать колхозное болото. В Смолине почву для взаимопонимания оказался более сильным, здесь глубоко осознавали и понимали значение, государственную важность производства топливных ресурсов.
Итак, строить так строить. По инициативе снизу 31 декабря 1983 издается приказ по Министерству местной промышленности строить в Смолине завод. Но первые неувязки — землеустроители не хотят отдавать земель. Они боятся, что нарушится водная циркуляция в недрах, мотивируют тем, что разработки негативно повлияют на багерные площади пашни вокруг будет терять свои свойства.
Много было противодействий, которые тормозили задуманное. Кстати, позже завод докажет недоверчивым скептикам, что он отнюдь не вредит той пашни, ни сельскому хозяйству. Более того, еще и помогает. И как подтверждение этому — организовал подсобное хозяйство. А еще взял под свою опеку колхозные земли.
Но это все будет позже. А тогда, кроме землеустроителей, спохватились и мелиораторы, которые ранее вкладывали значительные средства в осушения площадей, на которые стал претендовать еще не построенного завод. Эти площади были уже списаны как мелиоративная единица. Но специально созданная комиссия блокировала их передачу. Работал еще инерционный бюрократический синдром — держаться до последнего «бородатых» министерских, почти ультимативных, решений — никому не передавать мелиорированных земель, даже если они уже не пригодны для сенокоса, сельскохозяйственных и других работ. А еще комиссию принимала какая то зависть, то подозрительность: а что же это, мол, торфовики могут взять с мертвого болота? Бывает же так: лежит какая-то вещь, фактически никому не нужна, а если начинают ею интересоваться, тогда интересуются и другие, забыв, что минуту назад были к ней равнодушны.
Надо было комиссии, которая пошла на это болото, больше показывать дикие заросли, а не бывшие канавы, которые хоть и очень бледно, но напоминали мелиоративные попытки и последствия, которые фактически ни к чему не доказали, а только «деньги »съели.
По этому поводу вспомнил рассказы, кажется, у Куприна, как один офицер делал генералу чертежи. Очень старался, но в завершение поставил кляксу. Как переживал он! А жена выручила, посоветовала обозначить, что это куст на местности и предусмотрительно настаивала посадить его на самом деле, зная, как служивый может прибегнуть к проверке. И генерал, действительно проверив соответствие на ватмане и на местности, остался доволен.
Торфовики, конечно, не сажали кустов для генерала, то есть для комиссии, которую они сопровождали как своеобразные гиды, ибо кусты сами успешно и по-настоящему изобиловали на местности, но до тех забитых мелиоративных каналов подводить комиссию сдерживались. Кто знает, как отнесется и комиссия пусть к уже списанной, но когд-то мелиорированной площади, отдаст ее или не отдаст торфовикам, которые уже хорошо изучили эту местность и недаром хотят здесь ставить завод.